— Хорош, нечего сказать, — встретила его упреками жена, болезненная, но все еще красивая,
рослая женщина, с большими голубыми глазами, одетая в ситцевое платье — в Сибири крестьянки почти не носят сарафанов, — ишь, шары [Глаза — местное выражение.] как налил, всю ночь пропьянствовал, винищем на версту разит.
Неточные совпадения
Поздно вечером к нему явились люди, которых он встретил весьма любезно, полагая, что это — клиенты:
рослая, краснощекая
женщина, с темными глазами на грубоватом лице, одетая просто и солидно, а с нею — пожилой лысоватый человек, с остатками черных, жестких кудрей на остром черепе, угрюмый, в дымчатых очках, в измятом и грязном пальто из парусины.
«А почему ж нет? — ревниво думал опять, —
женщины любят эти
рослые фигуры, эти открытые лица, большие здоровые руки — всю эту рабочую силу мышц… Но ужели Вера!..»
Студенты, смеясь и толкаясь, обступили Ярченко, схватили его под руки, обхватили за талию. Всех их одинаково тянуло к
женщинам, но ни у кого, кроме Лихонина, не хватало смелости взять на себя почин. Но теперь все это сложное, неприятное и лицемерное дело счастливо свелось к простой, легкой шутке над старшим товарищем. Ярченко и упирался, и сердился, и смеялся, стараясь вырваться. Но в это время к возившимся студентам подошел
рослый черноусый городовой, который уже давно глядел на них зорко и неприязненно.
Когда, наконец, после долгих усилий, музыканты слаживаются, низенькая Вера подходит к
рослой Зое той мелкой, связанной походкой, с оттопыренным задом и локтями на отлете, какой ходят только
женщины в мужских костюмах, и делает ей, широко разводя вниз руками, комический мужской поклон.
— Она… она самая! — шепнул он мне, указывая на
рослую и совершенно рыжую
женщину, которая стояла у конторки. — Наша… кашинская!
Под стать ему была и жена его, Зоя Филипьевна,
женщина рослая, сложенная на манер Венеры Милосской, с русским круглым и смугло-румяным лицом, на котором алели пунцовые губы и несколько чересчур пристально выглядывали из-под соболиных бровей серые выпученные глаза.
Перед ним явилась
рослая и статная
женщина с красивым румяным лицом, с высокою, хорошо развитою грудью, с серыми глазами навыкате и с отличнейшей пепельной косой, которая тяжело опускалась на затылок, —
женщина, которая, по-видимому, проникнута была сознанием, что она-то и есть та самая «Прекрасная Елена», по которой суждено вздыхать господам офицерам.
— Ты, чай, знаешь, — говорил он низким, сипловатым тенорком, — отец у нас был хороший, кроткий человек, только — неделовой и пьющий; хозяйство и торговля у матери в руках, и он сам при нас, бывало, говаривал: «Устя, ты дому начало!» А мать была
женщина рослая, суровая, характерная: она нас и секла, и ласкала, и сказки сказывала.
Это была правда, как майский день: дочь Нунчи незаметно для людей разгорелась звездою, такою же яркой, как мать. Ей было только четырнадцать лет, но — очень
рослая, пышноволосая, с гордыми глазами — она казалась значительно старше и вполне готовой быть
женщиной.
Половецкий потом видел мельком Палагею Семеновну. Это была красивая,
рослая молодая
женщина, — не красавица, но с одним из тех удивительных женских русских лиц, к которым так идет эпитет «ясноликая». У неё всякое движение было хорошо, а особенно взгляд больших, серых, глубоких глаз. И говорила она особенно — ровно и певуче, с какими-то особенно-нежными воркующими переливами в голосе.
Написав это письмо, девушка достала из бювара своей госпожи конверт и начала тщательно выводить адрес. В это время портьера раскрылась с другой стороны будуара, и в комнату, выпятив зоб, как гусыня, вошла
рослая белая
женщина лет сорока пяти, с большим ртом и двухэтажным подбородком. Это была домовая кухарка.
Вскочить с постели и зажечь свечу — было для нее делом одной минуты. Изба осветилась, и перед ошеломленной Татьяной вместо утомленного путника и его беременной спутницы оказались два
рослых мужика: один постарше, а другой совсем молодой, безусый, игравший роль
женщины.
Она теперь у Лебедянцева в роли матери. Ребятишки льнут к ней. Какие
рослые и здоровые дети пойдут от такой
женщины!
Нефоре встречались рабы, несшие в паланкинах
женщин, ее с грохотом обгоняли парные колесницы на мулах и на
рослых конях с подстриженными гривами, а потом путь становился безлюдней и тише.